Анатолий Торкунов: Только опираясь на научные знания и понимание социальных реалий и трендов, можно выстраивать внутриполитический курс так, чтобы он соответствовал духу времени и потребностям народа

Ректор МГИМО, академик РАН Анатолий Васильевич Торкунов – о значении политологии в современном мире, непростой ситуации вокруг Северной Кореи, белых пятнах истории, о приемной кампании МГИМО и новых программах, активно развиваемых университетом

МГИМО по праву считается одним из престижнейших ВУЗов России. Известный американский политический деятель Генри Киссинджер в свое время назвал университет Российским Гарвардом. Такая характеристика вполне уместна и имеет право на существование, ведь именно в МГИМО получали и получают необходимые знания многие видные представители политической, экономической и интеллектуальной элиты общества.

Будучи известным учебным заведением далеко за пределами Росси, МГИМО имеет ряд впечатляющих позиций в международных университетских рейтингах, в частности – в 2016 году заняло первое место в мире в рейтинге QS по показателю “Трудоустройство выпускников в течение года после окончания вуза”; в рейтинге ведущих мировых экспертно-исследовательских центров на базе университетов (“Пенсильванский рейтинг” 2016 Global Go To Think Tank Index Report) занимает 12-е место в мире; официально занесён в Книгу рекордов Гиннесса как университет с преподаванием самого большого количества государственных иностранных языков (53 иностранных языка).

Сегодня мы разговариваем с Анатолием Торкуновым о значении политологии и главных геополитических вызовах современности, непростой ситуации вокруг Северной Кореи, белых пятнах истории, вступительных экзаменах 2019 и многом другом.

Анатолий Васильевич, здравствуйте! Хотелось бы узнать у Вас как у политолога – насколько важное место и значение, на Ваш взгляд, занимает политология как наука в современном мире?

Должен сказать, что политология – это университетская специальность. Но при этом многие профессиональные политологи не заканчивали специальных факультетов и имеют естественно-научное образование. И это закономерно. Политическая наука и естественно-научные знания вместе порождают ту синергию, которая позволяет должным образом строить прогнозы с использованием математических методов анализа.

В целом, политология в мире развивается достаточно динамично, в том числе в России. Как сопредседатель Российской ассоциации политической науки я знаю, что около тысячи политологов регулярно собираются для обсуждения актуальных проблем и вызовов, стоящих перед этой наукой. Традиционно большое число участников съездов ассоциации – из региональных исследовательских центров и институтов.

В современном мире политология, без сомнений, играет важную роль. Но в разных странах у этой науки разная степень востребованности. Не желая никого обидеть, я приведу здесь ближневосточную политику США, начавшуюся с Ирака, – как пример политики, которая на момент ее формирования не базировалась на системных знаниях о регионе, на многочисленных исследованиях арабистов. Ее последствия мы наблюдаем до сих пор. Ошибки сегодня признают и многие американские политики, не только политологи.

При грамотном использовании политическая наука может оказаться для власти эффективным инструментом не только анализа и прогнозирования, но и реализации политического курса. Только опираясь на научные знания и понимание социальных реалий и трендов, можно выстраивать внутриполитический курс так, чтобы он соответствовал духу времени и потребностям народа.

А какие, на Ваш взгляд, можно было бы выделить события новейшей истории, существенно повлиявшие с политологической точки зрения на изменение мирового порядка и геополитическую ситуацию в мире?

Хронологически, первыми такими событиям в новом тысячелетии стали массовые революционные движения в арабских государствах, прежде всего в Египте и Тунисе. Протесты повлекли за собой более глубокую степень вовлеченности в ситуацию на Ближнем Востоке таких ведущих держав, как Россия и США, послужили серьезным фактором нестабильности и напряжения в мире.

Весомым стало обострение американо-китайских противоречий, которое сейчас уже, по сути, обрело характер торговой войны. Стороны пытаются найти компромиссные решения, но пока не совсем успешно. А это, безусловно, отражается и на их политических взаимоотношениях – американцы начинают с подозрительностью относиться к китайскому плану «Одного пути, одного пояса», полагая, что в проекте, помимо экономической, присутствует и военно-стратегическая компонента, с помощью чего Китай хочет достичь доминирования. В ответ Америка активно продвигает идею индо-тихоокеанского региона, пытаясь в противовес Китаю создать объединение, в которое входили бы США, Индия, Австралия и Япония. В целом, американо-китайские отношения – серьезный фактор, оказывающий влияние на международные отношения. Он посылает ощутимые импульсы Евразии и региону АТР. Тем более, если учитывать тот факт, что по паритету покупательной способности Китай уже обошел США.

Нельзя не упомянуть северокорейский вопрос, который носит перманентный характер. На определенном этапе наблюдалось обострение. Сейчас эта степень остроты несколько снизилась, но решение по-прежнему не найдено.

Интересно было бы узнать Ваше мнение как корееведа, то есть человека имеющего достаточно всестороннее и глубокое понимание ситуации на Корейском полуострове – какие Вы видите пути выхода из этого кризиса?

Надо исходить из того, что эта ситуация будет сохраняться еще довольно долго. Выход только один – это переговоры и поиск компромиссов.

Северная Корея никогда не откажется от ядерного вооружения. Правда, не очень понятны реальные объёмы ее арсенала и возможности его доставки. Тем не менее испытания были неоднократно проведены, и ядерная программа в стране развивается. Северные корейцы от неё не откажутся, пока не будут уверены в безопасности своей страны. Для них здесь показателен пример Ливии. Переговоры, которые недавно велись с США, ни к каким результатам не привели в силу того, что американцы требуют немедленного и полного разоружения, на что Северная Корея пойти не может – это полностью лишит ее всех инструментов влияния, в том числе в переговорном процессе.

Мы видели это уже не единожды – при Ким Ир Сене в Северную Корею в качестве миротворца ездил Джимми Картер, при Ким Чен Ире – госсекретарь Мадлен Олбрайт, но ни к каким реальным результатам это не привело.

Важно, чтобы был налажен международный переговорный процесс – как он имел место быть в рамках «шестерки» или может быть выбран какой-то другой формат. И, конечно, при важности сохранения американо-северокорейских переговоров, вопрос этот без участия России и Китая вряд ли удастся решить. Необходимо использовать новые дипломатические контакты и инструменты. Но абсолютно точно – ситуация будет сохраняться еще довольно долго.

Переговоры будут многолетними.

А как историк могли бы Вы провести какие-то исторические параллели с нынешней ситуацией вокруг Северной Кореи? И, если такие параллели существуют, как подобные кризисы решались в прошлом?

К сожалению, позитивные исторические примеры – чрезвычайная редкость. Проблемы разделённых государств всегда драматичны. Посмотрите, например, что происходит в Йемене после того, как южная и северная части объединились в единое государство.

А объединение ГДР и ФРГ разве не является позитивным историческим примером решения подобных кризисов?

Объединение Германии – это несколько другая история. Несмотря на различия между западными и восточными землями , даже в период, когда они были разделены на ФРГ и ГДР, эти две страны сильно не отдалились друг от друга.Им удалось сохранить общую культуру, они поддерживали связи, читали газеты и слушали радио.

Ситуация же, связанная с Северной и Южной Кореей, совершенно иная. Они очень отдалились друг от друга, и не только в социально-экономическом плане, но и в культурном и даже языковом. Около 1400 слов у них уже разнятся в значениях. Этот феномен изучали многие филологи, в частности, уже ушедшая моя преподаватель Валентина Николаевна Дмитриева посвятила этому несколько статей.

При этом, некоторые общие культурные традиции, прежде всего связанные с конфуцианским началом, между Севером и Югом до сих пор сохраняются, несмотря на радикальное различие в режимах. Примерно с XVIII века корейцы считали, что именно они, а не Китай, являются главным носителем традиционных и консервативных конфуцианских ценностей.

Как же так получилось, что Корея взяла на себя роль главного выразителя идей чистого конфуцианства, пришедшего из Китая?

В Китае был бесконечный раздор, затем страна была захвачена маньчжурами. Позже, когда Китай открылся миру, начались опиумные войны и восстания, и корейцы себя окончательно убедили в том, что именно они и их ученые теперь являются выразителями идей чистого конфуцианства.

Корея же открылась внешнему миру только в середине XIX века в тот момент, когда Китай уже вовсю с ним контактировал и вел торговлю. И будучи так долго закрытой страной, которую называли Hermit Kingdom (примерно можно перевести как «государство-отшельник»), корейцы именно благодаря этой закрытости смогли так долго сохранять традиции. И можно сказать, что конфуцианство для них являлось некой формой защиты, сохранения своей культурной идентичности во время японского колониального господства. Им удалось ее сохранить, несмотря на агрессивную политику японизации, во время колониального правления Японии даже традиционные корейские имена менялись на японские.

А как Вы относитесь к весьма популярным сейчас идеям альтернативной истории?

Я сторонник традиционной истории. Я знаком с некоторыми работами Фоменко, они есть у меня дома, но не могу сказать, что я очень внимательно их читал. Для меня это неубедительно. Полагаю, что история зиждется на документах, которых предостаточно. И документы эти говорят о том, что нынешнее летоисчисление соответствует реальности.

Конечно, существует довольно много конспирологических теорий. Если взять, например, историю России, то большая часть документов короткого правления Лжедмитрия была просто уничтожена организатором переворота Василием Шуйским, чтобы стереть какие-либо упоминания о Лжедмитрии из истории. Но ориентируясь на то, что сохранилось, Лжедмитрий рисуется достаточно противоречивой фигурой. За свой короткий период правления он выпустил много прогрессивных для того времени законов. Но так получилось, что почти все хорошее, что могло бы быть сказано о нем, было вычеркнуто из истории.

Представляется, что мы вообще многого не знаем о Смутном времени, и этот исторический период является, если не белым, то точно серым пятном на карте истории?

Соглашусь, там до сих пор много неясного, несмотря на то, что сейчас появились новые исследования этого периода, в частности в 2012 году, когда отмечалась годовщина. Многие выдающиеся ученые и до этого уделяли большое внимание изучению этого периода.

И конечно, каждая эпоха вносила свои правки в описания других эпох. В Европе это часто было связано со сменой династий или приходом захватчиков. Но полностью переписать историю никогда не удавалось, все равно оставались документы прошлых эпох, особенно в крупных европейских странах. Если говорить, например, о Франции, там сохранились сотни тысяч документов со времен Карла Великого. Известно, что во время Французской революции солдаты, у которых заканчивались пули, грабили архивы и делали пули из старинных документов. Представляете, сколько они уничтожили? Но при этом все равно исторических свидетельств там осталось довольно много. России же в этом плане повезло меньше – у нас меньше архивных источников.

То есть, по Вашему мнению, мы имеем общее представление об исторических событиях и их последовательности, но при этом все равно в истории для нас могут сохраняться какие-то не до конца ясные моменты, которые мы вряд ли когда-нибудь проясним до конца, в силу того, что они уже стали частью истории?

Разумеется, эти неясности будут сохраняться, а также будут возникать разные трактовки событий. Все исторические документы, которые есть на Земле, в основном уже были тщательно изучены. Но бывают и какие-то неожиданные сюрпризы, привносящие более глубокое понимание процессов, которые происходили в других эпохах. Например, обнаружение Кумранских рукописей или, как их еще называют, Свитков Мертвого моря в 1947 году. Вполне возможно, что со временем будут найдены новые документы.

Вы только что принимали участие в Петербургском международном экономическом форуме. Какие у Вас впечатления и как Вам видится его значение в историческом контексте?

Это уже устоявшееся мероприятие, которое пользуется большим спросом и популярностью. В этом году его посетило около 14 тысяч человек из 143 стран. Я встретил там огромное количество знакомых со всего мира и познакомился со многими интересными людьми – экономистами и предпринимателями. Принял участие в четырех сессиях, одна из них была организована российско-французским форумом гражданских обществ «Трианонский диалог». Дискуссия была посвящена вопросам сотрудничества в сферах экономики, культуры и образования. На ПМЭФ уже давно обсуждается много вопросов, выходящих за рамки экономики.

Центральными событиями форума, конечно, были встречи президента Путина с высокопоставленными гостями – с председателем Китайской Народной Республики Си Цзиньпином, генсеком ООН Антониу Гутерришем, президентом Болгарии Руменом Радаевым и президентом Словакии Зузаной Чапутовой.

Очень важно, что форум – это площадка для живого общения, для дружеских контактов. Онлайн никогда не заменит подобного рода взаимодействие.

Полагаю, что сейчас Вы поглощены вступительными экзаменами в МГИМО? Расскажите, пожалуйста, как происходит подготовка к экзаменам в этом году, какие факультеты пользуются наибольшим спросом?

Надо сказать, что вступительных экзаменов в вузы в системе российского образования сейчас почти нет. В МГИМО в основном поступают по результатам ЕГЭ на конкурсной основе. У нас высокие требования к проходным баллам для бюджетного отделения – 96,4, то есть это почти круглые отличники по всем предметам. Для платного отделения – 86, что тоже очень высокий результат.

Дополнительное вступительное испытание, как таковое, у нас одно – по иностранному языку, поскольку очень важно понимать уровень школьной языковой подготовки будущих студентов, учитывая предстоящую им нагрузку по другим предметам и по дополнительным языкам, которые многие берутся изучать.

Наиболее популярные факультеты у нас, как всегда, – факультет международных отношений (около 40 человек на место) и международно-правовой (около 30 человек на место).

Развивает ли сейчас МГИМО какие-нибудь новые программы и методики изучения?

Мы активно развиваем совместные магистерские программы с ведущими учебными заведениями мира, благодаря которым наши студенты имеют возможность получить дипломы сразу двух вузов– МГИМО и одного из зарубежных вузов-партнеров.Это около 30 ведущих университетов Англии, США, Франции, Норвегии, Италии, Китая, Южной Кореи.

Также мы активно создаем совместные сетевые программы с российскими университетами. Там, где не хватает нашей компетенции, мы обращаемся к специалистам. Подготовили программу по искусственному интеллекту вместе с МФТИ, программу для специалистов по аграрным рынкам или, как их еще называют, сельхоз атташе, совместно с Кубанским и Ставропольским аграрными университетами, Тимирязевской академией. Развиваем программу по спортивной дипломатии вместе с Российским государственным университетом физической культуры. Мы реагируем на запросы времени, особенно на все, связанное с цифровизацией. Недавно запустили программы по цифровой и инновационной экономике. Новые программы появляются каждый год.

Анатолий Васильевич, спасибо Вам за интересный разговор. Желаем Вам удачи в развитии этих нужных программ и побольше талантливых, новых абитуриентов в этом году!

Интервью: Иван Степанян

Read more: Современная наука с Иваном Степаняном ...