Профессор Анис Байректаревич с начала 2000 года преподает международное право, включая международные отношения, геополитические вопросы, право международных организаций, право ЕС и вопросы устойчивого развития (институты и инструменты). Кроме того, он являлся экспертом на общественных началах многих научных учреждений, аналитических центров и межправительственных организаций (таких, как Экономическая комиссия ООН по делам Европы, ОБСЕ, Совет Европы, Американская коллегия адвокатов, Оксфордская академия тотальной разведки).
Работает редактором нью-йоркского журнала GHIR (геополитика, история и международные отношения). Является членом редколлегий нескольких подобных специализированных журналов на трёх континентах.
Недавно запустил одну из самых быстрорастущих европейских платформ для политики и экономики, безопасности и энергетики со специальными разделами по окружающей среде и так называемым «людям завтрашнего дня для зеленой планеты/экономики» – Modern Diplomacy (Современная дипломатия). Сейчас у MD свыше 4 млн посетителей в месяц.
Является автором десятков презентаций, публикаций, выступлений, семинаров, исследовательских коллоквиумов, а также многочисленных публичных мероприятий (круглых столов и учебных поездок). Его работы публикуются на всех пяти континентах (в более, чем 70 странах, переведены на 25 языков).
Регулярно читает лекции во многих национальных дипломатических академиях, престижных национальных университетах и государственных учебных заведениях. Служит выборным арбитром и посредником в национальных арбитражных судах в Европе и в Азии.
Мы связались с профессором Байректаревичем, чтобы поинтересоваться его точкой зрения о возможных последствиях торговой войны Китая и США:
“Наша история предопределена. Это утверждение осмысленное и диалектическое, эклектичное и цикличное и, следовательно, циничное. Дает ли это надежду на будущее? Или существует только судьба?
Теория любит учить. Обширные дебаты о том, какая экономическая система наиболее благоприятна для благополучия человека – дают такой ответ: это система, которая в конечном итоге была построена нашей вертикальной цивилизацией. Тем не менее, есть и другое мнение. Похоже, что манипулирование глобальной политической экономией – гораздо больше, чем внедрение идеологий – является доминирующим и, возможно, более долговечным способом, с помощью которого человеческие элиты обычно затевали строительство и разрушение цивилизаций, как запланированные проекты. Но как?
Одна из самых больших (почти шизофренических) дилемм либерализма с тех пор, как шотландский философ, представитель эмпиризма, психологического атомизма, номинализма и скептицизма Дэвид Юм и шотландский экономист и философ-этик, один из основоположников экономической теории как науки Адам Смит представили свою концепцию реальности и задали вопрос: соответствует ли мир учениям Томаса Гоббса или Иммануила Канта.
Главная задача любого либерального государства состоит в том, чтобы обеспечивать и поддерживать богатство своей нации, которая, конечно, опирается на состоятельных людей, населяющих конкретное государство. Этот императив вызвал еще одну дилемму: если вы – богатый человек, вас будет грабить либо государство, либо обездоленные массы.
Невидимая рука последователей Смита нашла удовлетворительный ответ – суверенный долг. Это «изобретение» означало относительно сильное правительство государства. Вместо народного контроля через механизм демократического сдерживания такое государство само должно быть в значительной степени должником – прежде всего, перед местными торговцами, а не перед иностранцами. Такого рода долг является гораздо более мощным сдерживающим фактором, поскольку он выходит за пределы народного контроля.
При таком неоднозначном благе ни одна империя не может легко демонетизировать свою легитимность и отказаться от своего иерархического, но невидимого и неконституционного контроля. Так родилось понятие “империя-должник”. Но что это? Благо или тоталитарное проклятие? Давайте кратко рассмотрим этот вопрос.
Советский Союз – так же, как и Китай (до Дэна Сяопина) – был в большей степени классической континентальной военной империей (явно жестокой, негибкой, авторитарной, подавляющей личность, бесспорной, скрытной). В то же время США были в большей степени финансово-торговой империей (скрыто принудительной, иерархической, но все же асоциальной, эксплуататорской, всепроникающей, поляризующей). На противоположных сторонах земного шара они оставались загадочными по отношению друг другу, непостижимыми и непредсказуемыми: медведь из вечной мерзлоты против рыбы из теплых морей. Спарта против Афин. Рим против Финикии… Однако, общим для обоих (как и для Китая сегодня) было сильное желание “влезать во все дела” по цене, которую они платили за это.
Советы прекратили своё существование к середине 1980-х годов – они раскололись под собственным весом из-за чрезмерных имперских амбиций. Так же, как и американцы: «бремя белого человека» сломало их уже во время войны во Вьетнаме, а Никсоновский шок лишь придал им официальную форму.
Однако, империи США удалось выжить и пережить Советы. Как?
Соединенные Штаты с их финансовым капиталом (или его иллюзией) превратились в империю должников благодаря гарантиям исторического центра Финансового квартала Нью-Йорка – Уолл-стрит. Сделанный из титана спутник против золотой шахты… Ничто не олицетворяет это лучше, чем слова дольше всех прослужившего руководителя Федерального резерва США Алана Гринспена, который процитировал Дж. Б. Конналли тогдашнему президенту Франции Жаку Шираку: “Это правда, что доллар – это наша валюта, но это и ваша проблема”. Гегемония против власти денег.
Карточный домик
Традиционная экономическая теория учит нас, что деньги являются универсальным эквивалентом всех товаров. Исторически сложилось так, что валюты были пространственно-временными, были привязаны к определенному месту. Однако, никакая другая валюта кроме доллара США – после Второй мировой войны – не стала универсальным эквивалентом всех других денежных средств мира. Согласно истории валют, основным компонентом денег не из драгоценных металлов является так называемый простой вексель – некий залог того, что в любой момент в будущем это блестящая бумага (как и деньги) будет благополучно обмениваться на реальные товары.
Таким образом, грубо говоря, деньги – это не что иное, как общечеловеческое понятие о воображаемом или прогнозируемом завтра, которое на следующий день (который никто никогда не видел в истории человечества, но им все оперируют) определенно придёт (i), и что это завтра, безусловно, будет лучше, чем вчера или даже сегодня (ii).
Этот и подобные типы коллективных конструктов (понятие в философии, означающее производимый сознанием идеальный объект) – как горизонтальных, так и вертикальных – над нашими социальными контрактами удерживают общество настолько, насколько экономика поддерживает его жизнь и развитие. Следовательно, именно деньги управляют экономикой. И наша слепая вера в искусственное (воображаемое) завтрашнее утро и предполагаемая уверенность в него, – это то, что делает деньги.
Очевидно, что универсальный эквивалент всех эквивалентов – доллар США – следует той же схеме отчетливого и широко признанного обещания. Что обещает доллар США, если с момента Никсоновского шока в 1971 году к нему не прилагается “золотое покрытие”?
Пентагон обещает, что океанические морские пути останутся открытыми (читай: контролируемыми ВМС США). Пути беспрепятственны, и по ним будет поставляться самый продаваемый товар в мире – нефть. Не сама нефть или ее доставка, которая является залогом для покрытия доллара США, – а обещание, что нефть завтра будет доставлена. В этом реальная мощь доллара США, которая, в свою очередь, финансирует огромные расходы Пентагона и поддерживает его превосходство.
Восхищающий и внушающий страх, Пентагон еще больше раздувает нашу планетарную веру в готовность к завтрашнему дню – если только мы сохраним нашу веру в доллар (и активную экономику углеводородов), и так далее в бесконечном круговороте взаимного подкрепления.
Дополняя доктрину Монро (декларация принципов внешней политики США «Америка для американцев»), 27-ой президент США Уильям Говард Тафт ввел так называемую «долларовую дипломатию» в начале XX века – «доллары вместо пуль». Это одно из первых официальных подтверждений симбиотической связи Уолл-стрит и Пентагона.
Эти два столпа американского могущества с восточного побережья (Казначейство США/Уолл-стрит и Пентагон) вместе с двумя столпами Западного побережья – финансируются и усиливаются за счет доллара США и распространяют через Силиконовую долину и Голливуд суть стратегии США.
Именно эта природа власти объясняет, почему американцы не смогли направить человечество в совершенно другое русло, а именно в сторону неконфронтационного, безуглеродного, демонетизированного (не финансового), депсихологизированного, самореализующегося и зеленого развития человечества. Короче говоря, речь шла о превращении истории в пример морального успеха. У них был такой шанс, когда после безоговорочной капитуляции Советского блока силами Михаила Горбачева и радикальных в стиле Коперника изменений Дэна в Китае, США – без ограничений, как единственная сверхдержава – исключительно продиктовали круг полномочий, нашу общую судьбу и направление к будущему.
Победитель редко меняет правила игры
К сожалению, это была не первая упущенная возможность для США смягчить и задержать предстоящее, многоплановое отступление империи. Сам эпилог Второй мировой войны означал полную гарантию безопасности для США: в геоэкономическом плане – 54% всего, что производилось в мире, было под маркой «Сделано в США», а геостратегически США непрерывно наслаждались почти десятилетием «ядерной монополии». Сегодня в США насчитывается наибольшее количество проведенных испытаний и самый большой запас ядерного оружия. Они же представляют собой единственную державу, которая когда-либо применяла это «совершенное оружие» в других странах.
Чтобы завершить парадокс, американцы пользуются географическим преимуществом, как никакая другая империя прежде. Как отмечает Джон Айкенберри, профессор политики и международных отношений в Принстонском университете: «… каждая крупная держава в мире живет в переполненном геополитическом соседстве, где смена могущества обычно провоцирует противовес». Посмотрите на карту, на Россию или Китай и их окружение. И посмотрите на США – они окружены океанами. Все это и способствовало спокойствию, миру, процветанию и дальновидности.
Почему одинокая мощь, империя по приглашению, не превратилась в империю расслабления, генератор гармонии? Почему она держит (без суда) в плену больше политических заключенных на кубинской земле, чем когда-либо имел опороченный кубинский режим? Почему она остается одержимой вооружением дома и за рубежом? Почему возникают экзистенциальные тревоги дома и проблемы безопасности за рубежом? Например, 78% всего оружия, имеющегося в распоряжении в странах Ближнего Востока и Северной Африки, производится в США, в то время как внутри страны американцы – только для своих гражданских целей – имеют 1,2 единицы стрелкового оружия на душу населения.
Почему падение Берлинской стены 30 лет назад ознаменовало начало десятилетий застоя или падения доходов в США (и в других странах мира ОЭСР) в сочетании с тревожным неравенством? О чем мы говорим здесь? Это недостаточная интенсивность нашего неутомимого конфронтационизма или ложный курс цивилизационного направления?
Действительно, ни одна успешная и устойчивая империя не полагается только на принуждение, будь то за границей или дома. Великий замысел каждой империи в прошлом основывался на умелом балансе послушания и инициативы – дома, и между победой и договоренностью – за границей.
В XXI веке побеждают, когда убеждают, а не когда принуждают.
Следовательно, неспособный избежать своей внутренней логики и глубоко укоренившейся привлекательности конфронтационной ностальгии, преобладающий главный соперник – только победитель, редко изменяющий правила игры.
Страна или причина
Подводим итог. После распада Советского Союза американцы ускорили экспансию, ожидая реальных или воображаемых противников для дальнейшего упадка, «либерализации» и поддержки США. Одним из инструментов было агрессивное стремление к большей экономической интеграции между региональными и отдаленными государствами, которые, как мы видим сейчас, прошли эйфорию конца истории 1990-х годов, что вызвало необратимый социально-политический распад между ними.
Экспансия – это путь к безопасности, социально-политической и экономической мантре после холодной войны, только усугубившей проблемы, с которыми сталкивается Pax Americana (Американский мир). Таким образом, способность США поддерживать свой порядок начала разрушаться быстрее, чем способность их противников бросить им вызов. Классическая имперская ловушка, в которую загнала себя империя!
Неоднократная неспособность заметить и перенастроить имперское отступление привела к “болезненным похмельям” в Вашингтоне, что было особенно заметно на последних президентских выборах. Неспособность справиться с растущими затратами на поддержание имперского порядка только усилила протесты граждан и политическое давление, чтобы полностью отказаться от своей «миссии». Прекрасно попали в цель, чтобы пропустить все остальное…
Следовательно, американцы больше не приводят мир в порядок. Они только управляют его упадком. Посмотрите на их следы в бывшей Югославии, Афганистане, Ираке, Пакистане, Ливии, Сирии или Йемене – и это лишь некоторые из них.
Если Советы потеряли свою собственную идеологическую матрицу и свою собственную конфронтационную позицию, и если Запад под предводительством США не обеспечил себе успех, хотя он и победил в холодной войне, как тогда ожидать одержания прочной моральной или даже временной экономической победы?
Продолжительный курс столкновений уже приводит к последующим призывам к разделению двух крупнейших экономик мира. Помимо обозначения конца глобального капитализма, который резко расширился после падения Берлинской стены, это может, наконец, вызвать глобальную перестройку.
Остальной мир окажется – добровольно или нет – в соперничающих торговых блоках. Это будет не возвращение к 1950-м и 1960-м годам, а к комбинациям до Первой мировой войны. Эпилог очевиден: ни новая конфронтация, ни большее количество углерода, ни торговля, превращенная в оружие, ни торговля самим оружием не спасут нас. Это потерпело неудачу в нашем прошлом, это потерпит неудачу снова в любой день.
Ловушка имитации
Интересно, что Китай выступил против I-го Мира, откололся от II-го, и после Бандунгской конференции (конференция 28 стран Азии и Африки, прошедшая в Бандунге 18—24 апреля 1955 года) не расположил к себе и действительно не встал на III-й путь. Сегодня многие видят в нём главного конкурента. Но где же длительный успех?
Экономисты почти единодушны в том, что Китай обязан своим экономическим успехом трем основным факторам.
Во-первых, именно в результате провозглашенного Дэном открытия Народная Республика приняла имитирующую экономическую политику (во многом как Япония, Сингапур, Тайвань или Республика Корея).
Во-вторых, речь идёт о скромном внутреннем потреблении.
В-третьих, это фактор, который экономисты называют “китайским чудом”: низкая себестоимость производства китайской нации, в основном из-за расходов на стареющее население и на собственную рабочую силу, а также окружающую среду страны.
Ни у одного из них нет международной привлекательности, и ни один при этом не обещает возможное будущее. Поэтому неудивительно, что Подражательная сила борется – как дома, так и за рубежом – в оборонительной идеологической битве. Такое состояние реагирования не имеет интеллектуальной привлекательности для вдохновения за пределами своих границ.
Итак, если для Китая XIX был «веком унижения», XX – «веком эмансипации», то должен ли век XXI быть отмечен как «век подражания»?
Инициатива «Один Пояс и Один Путь» (ОПОП) – это то, что больше всего характеризует китайскую позицию на планете. Китайские лидеры обещали огромные инфраструктурные проекты, сжигая триллионы долларов. Тем не менее, цифры более умеренные. Как показал недавний II-й Форум ОПОП, китайские компании до сих пор инвестировали 90 миллиардов долларов США по всему миру. Кажется, что Народная Республика не настолько богата, как многие думают (или хотят). И кажется, что она не сможет финансировать свои проекты без поиска глобального частного капитала.
Такой капитал – если он когда-нибудь появится – потечёт с определёнными условиями. Азиатский банк инфраструктурных инвестиций (АБИИ) и БРИКС или Банк «Новое развитие» имеют под рукой около 150 миллиардов долларов, а Фонд инфраструктуры Шелкового пути (ФИШП) – до 40 миллиардов долларов. По оценкам ОЭСР, китайские государственные и получастные компании могут получить доступ еще к 600 миллиардам долларов (большая часть которых ограничена) из финансового сектора, контролируемого государством. Это означает, что Китаю не хватает поставок через ОПОП по всему миру. Следовательно, либо плохие новости для мира (ОПОП), либо выдвинутые Китаем условия.
Как вести себя в мире, в котором экономика ориентирована на торговлю услугами (как это определяется китайско-американскими первосвященниками глобализации), в то время как торговля все чаще составляет значительную часть стратегии национальной безопасности большой державы? И как определить и измерить экзистенциальную угрозу неполноценностью идеологического повествования? Как во времена холодной войны? Или величиной отставания в общем объеме производства – как в период после холодной войны? Или что-то третье? Возможно, это возвращение к интегрирующему росту?
Безусловно, нет интеллектуальной привлекательности без роста благосостояния, без образования, которое не превращается в справедливую возможность, без жизни без достоинства, без либерализации без личной свободы. “Озеленение” международных отношений наряду с “озеленением” социальных структур и их экономик – геополитическое и экологическое понимание, понижение кислотности и релаксация – вот третий, отсутствующий путь завтрашнего дня.
Для этого требуется все сразу: меньше конфронтации по поводу современных технологий и их демонополизированного перераспределения, а также решительной работы над так называемыми имплозивными/целостными термоядерными системами Теслы. Это будет включать в себя технологии негерцовской энергии со свободным переносом (способные обезвредить нашу тропосферу от опасных полей, излучений волн и частот, приблизив ее к резонансу Шумана); связывание углерода; антигравитация и решения по автономной навигации; основы биоинформатики и нанороботов.
Короче говоря, больше инициативности, чем послушания (включая больший общественный контроль над сбором данных).
Больше усилий к совершенству (творению), чем к борьбе за превосходство (разделению).
«Делай, как твой сосед» – звучит как библейское экономическое пророчество, которое круги, близкие к МВФ, любят неустанно повторять. Действительно, трудно представить себе внушительное национальное экономическое процветание, если добрососедские отношения не строятся и не поддерживаются. Очевидно, что ни один мировой лидер в истории никогда не выходил из шаткого и недоверчивого соседства, предлагая немного больше того же самого вместо инновационного технологического прогресса.
Например, многие рассматривают китайский 5G – помимо опасного электросмога, который излучает эта технология – как нелиберальное новшество, которое может в конечном итоге служить авторитаризму где угодно. То есть речь идёт о распространении цифрового авторитаризма. И действительно, глубокое обучение ИИ, вдохновленное биологическими нейронами (нейронная наука), включая три метода (с учителем, без учителя и обучение с подкреплением) может в конечном итоге использоваться для цифрового авторитаризма, прогностической политики и производственного социального управления, основанного на социальных кредитах и на поведенческом «бонус-малус»).
Следовательно, все начинается изнутри, из дома; социально-экономически и экологически. Без домашней поддержки (в том числе из Гонконга, Синьцзяна и Тибета) игра не изменится. Дом Китая – это Азия. Его размер и центральность, а также впечатляющий объем производства достаточно ограничивают его.
В конечном счете, необходим не только новый, не подражаемый поворот социально-экономических и технологических процессов. Без подлинно и искренне всеобъемлющих механизмов, таких как Движение неприсоединения, Ассоциация государств Юго-Восточной Азии и Южно-азиатская ассоциация по региональному сотрудничеству (в конечном итоге даже ОБСЕ) и главных сторонников принципа многосторонности в Азии, в первую очередь, Индии, Индонезии и Японии, у Китая нет будущего в том, что ожидается планетарно. Он не станет третьей силой, переломным моментом, дальновидным и надежным мировым лидером.
P.S.
В той или иной степени, но на протяжении всей прошлой и современной истории, почти каждый главный источник внешней политики в мире зависел (и все еще зависит) от того, что происходит в России. Важен не только размер, но и центральное положение России. Это важно настолько же (если не больше), как вездесущность США или перепроизводство КНР. Следовательно, это непрерывный поток промышленных товаров во весь мир, это уравновешивание, и это способность контролировать и разрушать путь, выставляя себя из периферии.
Колебательное взаимодействие этих трех столпов – вот, что характеризует наши дни”.
Ирина Рыбальченко
