Волошинов Александр Викторович – кандидат физико-математических наук, доктор философских наук, профессор. Автор более 200 научных работ, из которых около 40 на английском и французском языках, автор книг «Математика и искусство» (два издания), «Пифагор: Союз истины, добра и красоты» (пять изданий), «Венок мудрости Эллады» (три издания), «Троица Андрея Рублева: геометрия и философия».
Кандидатская диссертация Александра Волошинова была посвящена математическому моделированию затухания ударной волны от атомного взрыва, а докторская диссертация «Онтология красоты и математические начала искусства» носила вполне мирный характер.
Одним из оппонентов по докторской диссертации выступил известный конструктор ракетно-космической техники и искусствовед академик РАН Борис Раушенбах, давший высокую оценку оппонируемой работе.
Область научных интересов – эмпирическая и математическая эстетика, информационно-синергетические и симметрологические методы анализа искусства, философия взаимодействия науки и искусства. Член ряда международный ассоциаций и обществ. Включен во многие международные биографические справочники.
Мы встретились с Александром Волошиновым накануне выхода третьего издания книги «Математика и искусство»:
Александр Викторович, математика и искусство традиционно воспринимаются как два полюса творческой активности человека, которые разделяет пропасть. Как Вам удалось в одной книге соединить эти две сферы интеллектуальной деятельности?
Моя заслуга здесь невелика. Таково положение дел на самом деле: наука и искусство едины, они связаны тысячами незримых нитей и мне оставалось только попытаться обнажить эти нити. Так же как Микеланджело свою задачу видел в отбрасывании лишнего мрамора, скрывающего прекрасную скульптуру.
Великий Буанарроти, конечно, тут лукавил, и если говорить серьезно, то я убежден в том, что законы гармонии, которые таит созданная Богом природа, и законы гармонии, которые творит художник, едины. Математика как царица наук лучше других открывает нам эти законы. На мой взгляд, наиболее ярко выразил эту мысль в «Божественной комедии» Данте:
Искусство смертных следует природе,
Как ученик ее за пядью пядь;
Оно есть Божий внук в известном роде.
Так что мне оставалось только поставить соединительный союз «и» между словами математика и искусство, а не разделительный «или». Об этом и сказано во вступлении к книге.
Последним примером единства гармонии природы и гармонии искусства является теория фракталов – самоподобных структур дробной размерности. Как стало понятным в конце ХХ в., весь окружающий нас мир – горы, реки, облака, деревья, кровеносные и нейронные сети – все это фракталы. Если на заре современного естествознания Галилей утверждал, что книга природы написана на языке окружностей и треугольников, то сегодня можно утверждать, что книга природы написана на языке фракталов. Боле того, последние 20 лет мы пытаемся доказать, что и книга искусства написана на языке фракталов. Действительно, фрактальные структуры, в том числе и фракталы золотого сечения, обнаруживаются и в музыке, и в застывшей музыке – архитектуре, и в поэзии, и в прозе.
А как Вы пришли к Пифагору? Ваша книга о Пифагоре – наиболее интересная из того, что мне попадалось об этом великом человеке. Читая ее, кажется, будто Вы сами были свидетелем событий почти трехтысячелетней давности. Как Вам это удалось?
Кажется, Хемингуэй говорил, что когда автор открывает для себя содержание своей книги, тогда это содержание становится интересным и для читателя. Я открывал для себя Пифагора и, признаться, было это нелегко. Книга писалась еще при советской власти, а власть эта не жаловала древнего философа-идеалиста. Даже А.Ф. Лосев называл (скорее всего, вынужденно) Пифагора полумифической личностью. Я верил в реального Пифагора и по крупицам собирал уцелевшие сведения о нем.
Но лучшим доказательством существования реального Пифагора является его учение. За 500 лет до нашей эры в законе целочисленных отношений в консонансах Пифагор открыл связь математики и музыки – двух высших выразителей науки и искусства. Однако величие Пифагора состояло не только в том, что он открыл закон консонансов, но и сумел оценить его подлинное мировоззренческое значение. Не только «земная» музыка есть гармония и число, но и все мироздание имеет прекрасное, простое и ясное математическое устройство, весь мир есть гармония и число, весь Универсум организован по принципу музыкальной гармонии, во всей Вселенной звучит божественная музыка небесных сфер. Так пифагорейцы пришли к своему знаменитому принципу: все есть число.
Идеи Пифагора вскоре были подхвачены Платоном и сформулированы им в виде важнейшего транснационального и трансэпохального принципа науки – принципа математизации науки. А Платон – это фактически вся последующая мировая философия. Не даром английский философ и математик А. Уайтхед назвал всю западную философию лишь суммой подстрочных примечаний к Платону.
Так от Пифагора и Платона Вы пришли ко всей античной философии?
Да, книга «Венок мудрости Эллады» – ее последнее издание – имеет подзаголовок «Античная философия в портретах и судьбах от Фалеса до Боэция». Это очерк всей античной философии, которая действительно сплетена в тугой и прекрасный венок. Воистину, это и лавровый, но это и терновый венец Древней Эллады, ибо путь к истине всегда продирается через тернии. Судьба мудреца вплетается в его философию, а судьба эта как правило ох, как непроста: осмеянный толпой Гераклит скитается в горах и неизвестно где и как погибает. Плененный Зенон Элейский откусывает свой язык и плюет его в лицо тирану – теперь он ничего уже не сможет сказать ему. Демокрит ослепляет себя, чтобы зрение не мешало его внутреннему умозрению. В ночь перед казнью Сократ отказывается от побега и утром спокойно принимает смерть. Оклеветанный Боэций в ожидании казни не просит пощады, а пишет свою лучшую книгу «Утешение философией». Так что древние мудрецы оставили нам не только зерна своей мудрости, но и образцы нравственного величия.
И последнее. Где можно приобрести Ваши книги?
«Пифагора» и «Венок» можно заказать на сайте издательского дома URSS: http://URSS.ru. Сейчас это издательство готовит третье издание книги «Математика и искусство». Есть надежда, что к концу года книга выйдет из печати.
Интервью: Иван Степанян
